≡

Вот и предпоследний рассказ с нашего литературного конкурса. Называется он Сказка о Софье отважной и о муже её пропавшем, а написал его Арефьев Максим. А уже завтра будет опубликован рассказ, который понравился мне больше всех.

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был добрый молодец Иван. И была у него красавица-жена Софья. Красива она была, мудра, в делах домашних мастерица, и в делах мужицких удали ей было не занимать. И коня подковать, и на поле работать, и дров нарубить, и зайца поймать было ей под силу. Жили супруги душа в душу, и был их дом всегда открыт для гостей, а на столах полно еды да питья. Каждый гость был рад остановиться у них на ночлег и подарок преподнести.

Так и шел за годом год, пока не стали люди из деревни пропадать. Лихо завелось в местных лесах. Нелюдь всякая стала по ночным дорогам шастать и путников с собой уводить. Зашептались бабы об упырях всяких и бесах. Собрались мужики, да стали думу думать. Страшно на упырей диковинных идти, но сидеть сложа руки тоже не дело. Затеяли мужики спор на весь день и решили собирать отряд да выгнать лихо из родных краев. Собрался Иван в поход, простился с Софьей да пошел поутру с мужиками в лес. Проводила его Софья до ворот, воротилась в светлицу, уселась за пряжу и стала смотреть в окно — любимого дожидаться.

День прошел, другой, третий. Уже хлеба заколосились, а мужиков все нет, да нет. Неспокойно стало у Софье на сердце. Беда с любимым Иваном приключилась. Собралась она в путь-дорогу и отправилась в лес на поиски. Темно было в лесу – ни один лучик света не проникал сквозь густые кроны. Затерялась дорога в буреломе. Но сердце вело Софью вперед. Шла она день, второй, а на третий встретила добра-молодца. Сидел он на пне и на звезды смотрел. Красивый, статный, с густою бородою был.

— Куда путь держишь, красавица? По воле идешь в такой час по лесу аль по неволе.

— По воле, добрый молодец. Милого разыскать хочу. Пропал он у меня.

— Разыскать любимого — дело доброе. Только вот негоже одной по лесу бродить. Опасно здесь — нежить всякая бродит. Давай-ка подсоблю в пути.

Встал добрый молодец и отправился с Софьей в путь. А звали молодца Олафом. И поведала Софья Олафу историю про лихо и про поход мужиков. Нахмурился Олаф и предложил отправиться в город, что был недалеко, и рассказать там обо всем. Шли путники день, другой, а на третий увидали столб. А на столбе том сказано: «Коли налево пойдешь, на ярмарку городскую попадешь. Коли направо пойдешь, в болото попадешь. А коли прямо пойдешь, то к морю синему выйдешь». Обрадовалась София ярмарке. Чем больше людей они предупредят, тем лучше будет.

Пришли Олаф с Софьей на ярмарку да рассказали местным, что нечистая сила хозяйничает у них в лесах. Но не поверили городские крестьянам. Подняли их на смех. Тогда другие крестьяне вступились за Софью. Подтвердили, что нежить всякая завелась в окрестных землях. Людей да скот ворует, проходу не дает, в страхе людей простых держит. Призадумались городские и стали совет держать на площади главной. Тут-то молчавший Олаф выступил вперед и поведал историю мест, где он рос. Жил он и его родичи в тех местах, скот пасли и зла не знали. Да однажды недруги вторглись в их владения. Уpoдливы они были и доспехи диковинные носили, как у нелюдей местных. Повязали всех мирян и увели на север, на руднике работать. Долго пленные на руднике работали. Тяжко им было. Умирали многие. Но тут нашелся один: восстал он, порвал цепи, победил надсмотрщиков и повел за собой народ на волю к свободе и свету дневному. Зашептались городские, услышав про такое. Мол, дело Олаф говорит. И нам восстать надобно.

А Олаф не молчит и новую историю зачинает. Жила-была одна знахарка. Жила она в дремучем лесу на окраине болота. И славилась она тем, что могла любую хворь вылечить. И взамен она ничего не просила — говорила, что добрых людей лечить ей Бог велит, а недобрые сами помрут, как только на порог ее избы ступят. И вот однажды к ней богатырь приехал после сечи славной. Ранен он был, и крови много потерял, но не отступил и до конца сражался за дело правое. Выходила его знахарка, а богатырь ей на сохранение меч свой оставил, потому что кончилась с той битвы война долгая, и не надобно было больше кровь проливать. Не простой был тот меч, а волшебный. Оставил богатырь знахарке и предсказание. Явится однажды за мечом человек добрый, поднять его в бою за дело правое. Надобно будет испытать того человека — достоин ли он меч носить, али с недобрыми намерениями пришел. Много лет с тех пор прошло, но до сих пор меч тот храниться в избе заброшенной. А к избе той тропка неприметная сохранилась. И Олаф знает ее. Вновь зашептались городские, услышав про такое. Мол, дело Олаф говорит. Знаем такую легенду, и меч сей нужен — дело правое вновь надо отстоять. Выступил тогда вперед один кузнец и речь держал. Читал он в книге одной про ратное дело и изловчился ковать мечи хорошие, да кольчуги плести неплохие. И скует оружия, да сплетет доспех на добрую дружину, пока Олаф с кем-нибудь за мечом сходит. И вызвалась Софья с Олафом пойти, меч принести.

Путь был далекий, но и награда была велика. И на всем пути тосковала Софья по Ивану. Думала, гадала — как там ее милый. Нашли они ту избу, что стояла в лесу на краю болота. В избе уже давно никто не жил, и все обросло травой да паутиной. Сказал Олаф Софье, чтоб ступала внутрь и разыскала дверь в полу, а сам он придержит избу, что б та от ветхости не рухнула. Разыскала Софья ту дверь в полу, а за нею была кладовая. А в кладовой вещей было видимо-невидимо. Тут и сундуки, и ступки, и банки, и порошки, и мешки. И опустились руки у Софьи. Не сыскать ей тут волшебный меч ни за день, ни за десять дней. Не поспеет она Ивана выручить. Раздался в тишине тогда голос тонкий и звонкий.

— Здравствуй, красавица! Зачем пожаловала в хоромы хозяйки моей? По доброй воле, аль по неволе, — то свирель из угла говорила.

— Здравствуй, свирель, — поклонилась ей Софья. — По своей воле я сюда пришла. Меч мне нужен волшебный. Лихо прогнать из наших лесов. Милого своего спасти.

— Что ж, дело доброе, — сказала Свирель. — Ответь, красавица, на вопросы мои. Коли правильно ответишь — меч получишь. Коли неправильно — вовек тебе его не видать. Набрала однажды хозяйка моя в ковш воды. И стала держать его на вытянутой руке, пока вся вода с него в бочку не стекла. Что с ее рукой стало?

— Ничего не стало, — молвила Софья после раздумий.

— Правильно. После моя хозяйка этот ковш держала, покуда солнце за лес не зашло. Что с ее рукой тогда стало?

— Устала рука ее.

— Правильно. Третий вопрос — как быть, что бы не уставала рука ее?

Призадумалась Софья. Долго думала и, ничего не придумав, решила с Олафом посоветоваться. Вышла они из избы и рассказала ему про свирель и загадку.

— Вылить воду, и делов-то, — усмехнулся он.

Воротилась Софья в кладовку и хотела было сказать свирели ответ, да сердце у нее дрогнуло. Не зря же хозяйка свирели воду набирала. Аль напиться кому, аль раны промыть.

— Поставить надо ковш под лучи солнца ясного, что б набралась водица света живительного.

Помолчала свирель и заговорила.

— Сердце у тебя доброе. Да камень на нем лежит тяжкий. Не держи его там, как хозяйка моя ковш держала. Отложи его, да не выбрасывай. Коли выбросишь, совсем позабудешь. Отложи печаль свою, и легче будет тебе милого своего разыскать, счастливой снова стать. Под лавкой меч твой лежит, да меня с собой возьми — пригожусь я тебе еще в пути.

Воротилась Софья с Олафом в город. Легко было ей идти. Не кручинилась она больше о любимом, но помнила о нем, и придавало ей сил это. Обрадовались возращению путников жители, собрались на площади. Закончил кузнец свою работу. Не ел, не пил, а доспехи и оружие всрок изготовил. Стали мужики доспехи одевать, да мечи точить. А Олаф речь держал, что поведет их и меч волшебный возьмет. Возразили мужики: кто загадку разгадал, тому и меч нести. По справедливости должно все быть. Облачилась Софья в кольчугу, взяла меч волшебный в руки и ощутила силу богатырскую. Теперь сможет она врага одолеть и Ивана вернуть. Правду свирель сказала.

Выступила дружина из города да в леса направилась. Шли они, шли и попали в засаду. Полезла нелюдь всякая из-за деревьев да из-под кустов. Бились воины славно, волшебный меч рубил нелюдь так, что головы поганые во все стороны летели, да все равно теснить их упыри начали. Вскинул тогда Олаф к небу руки и слова произнес диковинные. Вырвались из рук его искры алые и обратили нелюдь в бегство. Подивились воины. Однако Олаф не только сказитель знатный, но еще и колдовство творить умеет. Воодушевилась дружина и за три дня прогнала всю нелюдь из леса. А на третий день вышла к синему морю. Были у синего моря шатры черные раскинуты, а в шатрах тех были путы брошенные и клетки опустевшие.

— Неспроста упыри в лесах ваших появилась. Это шатры недруга нашего давнишнего. Коварный он: сам не являлся, а пленников к себе в замок увозил, — сказал Олаф, осмотревшись. — Догнать их надобно и освободить земляков ваших.

И снарядили дружинники ладью, да поплыли на север. День пылили, второй, а на третий застигла их буря. Заметало ладью с волны на волну, затрещал корпус от натуги такой.

— Сотвори колдовство какое, — кричали мужики Олафу. — Не выдержит лодка бури этой.

— Не могу я, — кричал Олаф в ответ. — Не властен я над стихией морской.

Услышала Софье тогда голос из котомки своей. Свирель то звала ее.

— Сыграй на мне, Софья, и уляжется буря.

Взяла Софья флейту и начала играть. Да заглушила музыку буря. Сказали мужики дать свирель Олафу – у него и дыхание сильнее, и колдовать умеет. Авось зачарует бурю. Начал Олаф на свирели играть. Играл он громко, бодро, но музыка выходила нескладной. Выступил тогда вперед самый старший дружинник и речь держал.

— Что ж вы творите? Видите же, что не умеет он играть. В музыку надобно не только голос вкладывать, но и душу. Попробуй доченька еще разок сыграть. Да душу вкладывай! О любимом играй, о крае родном. Есть в тебе сила русская!

Взяла Софья флейту и заиграла. Да так заиграла, что не слышали дружинники более бури. Окутала их музыка дивная, слиплись веки их. И уснули дружинники, а за ними и буря уснула.

Проснулись все только к следующей ночи и увидали перед собою остров. И на острове том были горы высоты невиданной. А среди гор тех был дворец мрачный. Высадились дружинники на берег и ко дворцу пошли. Миновали они вход огромный, страшными изваяниями увенчанный, да вышли залу просторную. В зале той на троне высоком карлик сидел невзрачный и кнут в руках перебирал.

— Вот он, злодей тот коварный, моих сородичей загубивший, закричал Олаф.

Распахнулись двери, ворвались в залы орды упырей лютых и кинулись на дружинников. Приключилась сеча еще пуще прежней. Только не умирали убитые упыри, а вновь на бой подымались. Собрались дружинники в центре, да к Олафу обратились.

— Сотвори колдовство какое. Не продержимся мы более против рати такой несметной.

Запросил тогда Олаф меч волшебный. И не захотела Софья отдавать его – видела, как Олаф единственный не спал под музыку ее, и закрались сомнение в сердце ее. Тогда отняли мужики меч и вручили его Олафу. Вскинул Олаф меч над головой, прыгнул три раза вперед и оземь ударился. И обернулся добрый молодец деревянною куклою. И подбежала кукла к трону карликову, да положила меч у его ног. Села тогда Софья на пол холодный, и заплакала. А мужики проклинать предателя стали на чем свет стоит. Да поздно уже было. Окружили их упыри бесcмepтные, да отобрали все оружие. А карлик захохотал.

— Живо работать, мои слуги! – и в темноте засвистел его кнут.

Положите в корзину сразу, потом потеряется: