Хариусы в декабре —

Если не для большинства, то для многих любителей ужения лососевых хариус, или тимьянник, как его иногда поэтически называют, является рыбой исключительно летней. Те, кто ценят его сильное и упopное, всякий раз заставляющее удивляться сопротивление во время вываживания, обычно с нетерпением ждут первого июня — дня, когда в большинстве регионов открывается сезон ловли хариуса.

Достигая длины около 40 сантиметров, эта рыба почти никогда не вызывает разочарований. Какое счастье поймать ее на мельчайшую искусственную мушку, привязанную к тончайшему поводку! Я и сам относился к тем рыболовам, которые с наступлением холодного времени года забывают о хариусе и почти полностью переключаются на крупных хищников. И было так ровно до тех пор, пока мои коллеги по рыболовному обществу не решили меня обратить, наподобие того как выворачивают наизнанку старую перчатку. Мое посвящение, о котором меня никак не предупредили, пришлось, как нарочно, на студеный декабрьский день с колючим ветром. Из снастей мне предложили взять с собой то, что я счел бы подходящим с учетом времени года и погоды. Место, куда мы ехали, было мне известно — участок реки у верхней границы так называемой области усача [эпипотамаль], то есть там, где стремительный горный поток уже  успокоился, выйдя на равнину. Я подумал о щуке, судаке, окуне… Но потом мне вдруг захотелось половить в это время года голавля и подуста, и я выбрал два удилища, одно умеренно легкое, а другое особо легкое, длиной, соответственно 3,5 и 5 м, со всей полагающейся оснасткой.

И вот в очередной раз наша группа из семи человек, защищенных от пронизывающего ветра норвежским термобельем, в предрассветных сумерках высадилась из машин. Я украдкой взглянул на снасти моих спутников и не нашел существенных отличий от моих снастей. С облегчением я решил, что угадал и что теперь наверняка все будут ловить голавля и подуста, ну, может быть, еще плотву и красноперку, а для такой рыбалки у меня были припасены подходящие насадки, крючки и прикормки.

Мы могли по своему усмотрению выбирать места ловли на участке реки длиной 14 километров, но решили для начала расположиться на расстоянии слышимости друг от друга у нескольких интересных излучин и ям и лишь после обеда рискнуть предпринять самостоятельные дальние вылазки; к тому времени каждый должен был разобраться, на что можно было рассчитывать в этот день. На излучине диаметром около тридцати метров я, прежде чем налаживать снасти, бросил в воду шагах в пятнадцати выше по течению несколько пригоршней опарышей, смешанных с пшеничными отрубями, и опустил недалеко от крутого берега перфорированную жестяную кормушку с опарышем. Само собой разумеется, что во время этих манипуляций я держался вне поля зрения рыбы, которая уже могла здесь присутствовать.

Первый заброс вверх по течению. Сверхлегкий бальзовый поплавок, сверху покрытый ярко-желтой светящейся акриловой краской, три собственноручно отвешенных мною кусочка свинца в виде надрезанной проволоки, весом по 1/5 г каждый, и крючок номер 16 на леске диаметром 0,12 мм — с этим я начал первый этап моей кампании. Да, и на крючке, конечно, в соответствии с прикормкой, роскошный опарыш, еще ночью, дома, вместе с порцией других опарышей тщательно промытый в частом сите, обработанный сахарным раствором и отполированный, так сказать, до блеска в сухих тряпках. Он должен был принести удачу, ибо секретный рецепт его полировки принадлежал именитым английским спортсменам, научившим меня многим хитростям.

Итак, первый заброс — и вот уже мой поплавочек начинает тонуть. Нет, это не зацеп, а рыба, клюнувшая на первой минуте декабрьской рыбалки, и эта рыба бодро идет на середину речушки, затем к противоположному берегу — и тут представление заканчивается. Она сдается, спокойно дает себя подтянуть и оказывается почти килограммовым подустом. Я тороплюсь, ибо кто его знает, сколько продлится клев в такой ужасный холод, и забрасываю снова. Целюсь в то же место, но налетает порыв ветра, и опарыш вместе с грузом и поплавком падает в воду у самого берега. Нет — не может быть! Опять поклевка, и опять рыба бодро тянет на середину речушки, причем на сей раз тянет, как мне кажется, сильнее — и я с радостью ожидаю еще более крупного подуста.

Как бы не так! То, что это был не подуст, я понял самое позднее после двух минут вываживания. Ибо рыба на том конце тонкой лески творила чудеса. За моей спиной раздался смех. Мой друг, организовавший поездку, спросил, кто у меня на крючке, но я пока не знал ответа. От вываживания мне в пуловере стало жарко, а когда рыба, наконец, сдалась и позволила подвести себя к берегу, в воде она показалась-таки подустом. Но, несмотря на схожий окрас и форму тела, это был не подуст, а, как я обнаружил уже в подсаке, великолепный хариус.

Через пару часов я узнал от коллеги, обходившего нас с большой бутылью сливовицы, что уже были пойманы две дюжины хариусов от одного до полутора фунтов весом, а также несколько голавлей и десять или двенадцать подустов. Причем рыболовы разделились на два лагеря. Те, которые специализировались на лососевых, даже зимой решительно отвергали опарыша как приманку для хариуса и принципиально немедленно отпускали всех пойманных на опарыша хариусов обратно. Другие ссылались на то, что даже всемирно известные нахлыстовики, да еще и в пуританской Англии, ничего не имели против использования естественных приманок в зимней ловле хариуса. Примирение не было достигнуто ни тогда на водоеме, ни потом вплоть до нынешнего дня. В конце концов, в обеденный перерыв наш старший, сам заядлый нахлыстовик, вытащил и раскрыл многочисленные коробочки, в которых были мокрые мушки, стримеры, нимфы, искусственные бокоплавы различных цветов, крохотные пластмассовые рыбки длиной 25 мм, приманки Optic Keelfly и Abu-Fly с микропропеллером. Каждый мог брать напрокат все, что хотел.

До наступления сумерек был получен следующий результат: количество хариусов, пойманных на естественные и на искусственные приманки, было примерно одинаковым. Экземпляры, пойманные на искусственные приманки, были в среднем крупнее, чем те, которые клюнули на естественную насадку. Среди естественных насадок самыми уловистыми оказались черви-подлистники и смятый хлеб на крючке номер 16; с увеличением размера крючка количество поклевок заметно уменьшалось. Список искусственных приманок возглавляли имитации нимф и Optic Keelfly. Количество рыбы в прилове было значительно больше в группе естественных приманок; попадались голавли, плотва и подусты, а также отдельные окyни и красноперки.

Мы отдавали себе отчет в том, что наши результаты в общем ничего не доказывали и на их основании нельзя было формулировать какие-либо закономерности. Цифры относились именно к тому водоему именно в тот декабрьский день, и на несколько дней раньше или позже результат, возможно, был бы совсем другим. Однако для некоторых из нас такой успех искусственных приманок стал настоящим открытием. С тех пор эти приманки почти всегда сопровождают меня в холодное время года и пpaктически никогда не подводили при ловле хариуса.

Автор: И.А.Бёк Перевод с немецкого Д.Баличева

Профессор Иоганн Адольф Бёк (Professor Johann Adolf Boeck) был австрийским писателем, журналистом и заядлым рыболовом. Его «Хариусы в декабре» взяты мною из журнала за 1977 год: Prof. J.A.Boeck. Äschen im Dezember. In: Sportfischer, 1977, Nr.12, S.6–8.