≡

Моторная лодка, подскакивая на волнах, неслась от Диксона на юг, к устью реки Лемберова. Когда-то, в советские времена, эта речка была зоной отдыха диксончан, и по ее берегу были расставлены балки (небольшие жилые строения), принадлежавшие различным организациям, но открытые для всех. В последнее десятилетие в связи с разрухой праздничные выезды прекратились, а балки захирели.

Все же, узнав у синоптика прогноз погоды (ни сильного ветра, ни тумана не ожидалось), мы с приятелем решили съездить туда за хариусом.

 

Местный хариус

Вытащив лодку подальше на берег, мы привязали ее на всякий случай к громадному бревну. Весь берег Енисейского залива в результате хозяйственной деятельности прошлых лет усеян плавником — тысячами и тысячами кубометров древесины. Чуть правее виднелось брошенное зимовье Лемберова — плотника, рыбака-промысловика из Диксона, жившего здесь еще в 30-е гг. До первого переката, где мы рассчитывали ловить хариуса, нужно было пройти по тундре километра три.

Хариуса у нас ловят поплавочными удочками на земляного червя, кусочки оленины, соленое сало, иногда на веснянку, которая встречается летом под прибрежными камнями. Питается здешний хариус в основном личинками насекомых, живущими в воде, икрой и молодью других рыб. Летающих насекомых слишком мало, чтобы играть существенную роль в его рационе. Видимо, именно из-за этого таймырский хариус уступает своим южным собратьям по вкусовым качествам.

По первому льду хариус хорошо берет на блесну типа окуневой. Обычны особи по 400—500 г, но попадают и более килограмма.

 

Новые снасти

На этот раз я решил испытать новое спиннинговое удилище и несколько вращающихся блесен, специально приобретенных для ловли омуля и хариуса. Но на всякий случай прихватил с собой и поплавочную удочку. У напарника моего, Олега Рудченко, была с собой телескопическая поплавочная удочка с безынерционной катушкой.

Обогнув скалистый массив, мы вышли к перекату шириной метров сорок, за которым сразу начинался большой плес. Тут-то спиннинг и показал свое преимущество перед поплавком. Пока Олег напрасно ждал поклевки, я поймал двух хариусов по 700—800 г.

Посоветовал я ему тогда переделать снасть на спиннинговую. Тут дело пошло и у него. Надо сказать, что такой крупный хариус поплавочникам здесь попадается очень редко, а на блесну берет отлично.

Из новых блесен одна работала хорошо даже при самой медленной проводке, а другие, купленные на красноярском рынке, были, наверное, подделками: лепесток постоянно залипал и даже после некоторой доработки не хотел работать при медленной проводке.

К счастью, прогноз синоптика оправдался. День был солнечным, ветра в долине реки пpaктически не было. И хариус брал!

 

Подарок судьбы

Обстоятельства сложились так, что из отпуска я вернулся на Диксон раньше, чем планировал, в конце августа. Прилетев, узнал, что летом ни погода, ни омуль не баловали. Июль и август были холодными (от 0 до плюс 2), омуль пpaктически не клевал, за исключением 2—3 дней в первой декаде августа. Итак, рыбалки не предвиделось.

Поэтому известие о вертолете, который должен был лететь в сентябре в сторону мыса Челюскин, было как подарок судьбы.

Недолгие сборы, минимальная экипировка: спальный мешок из верблюжьей шерсти, надувной матрас, офицерская плащ-палатка на случай дождя, ружье, две удочки и легкий металлический «шаpaбан» вместо рюкзака. Ловить я собирался гольца на любом подходящем водоеме по маршруту следования вертолета: пилоты знали Таймыр, как свои пять пальцев, и в плохом месте высаживать не стали бы. Хотя перед вылетом они предупредили, что воды в реках после дождливого лета много и вероятность удачной рыбалки невелика. Но что может остановить настоящего рыболова?

 

Наедине с тундрой

В полете время летит незаметно. Из пилотской кабины выглядывает бортмеханик и говорит мне готовиться к высадке. Вертолет зависает над галечной косой. Хватаю ружье, снасти и шаpaбан, спрыгиваю на землю. Вслед за мной летит спальник. Ложусь на вещи, чтобы их не разбросало воздушным вихрем от вертолетного винта. И вот я уже наедине с рекой — и с тундрой.

Местность была совершенно незнакомой. Река оказалась довольно полноводной, шириной метров сто. С погодой опять повезло: началось бабье лето. Температура около +12, солнце, удивительной гoлyбизны и чистоты небо. За все три дня, проведенные на рыбалке, плащ-палатка так ни разу и не пригодилась.

 

К делу

Собрав вещи в кучу и прикрыв их, я занялся снастями. Легкое спиннинговое удилище я оборудовал простой безынерционной катушкой с леской 0,25 мм и вращающейся блесной. Эта снасть была рассчитана на хариуса.

На металлическое же удилище я поставил безынерционную катушку помощнее, с пятью подшипниками; леска на ней была 0,35. Здесь тоже стояла вращающаяся блесна, но, в расчете на гольца, покрупнее, с большим тройником.

В былые годы скудность рынка рыболовного снаряжения вынуждала ловить гольца крайне грубой снастью. На металлических удилищах стояли «невские» катушки с леской 0,60—1,0 мм. К ним полагались тяжелые колeблющиеся блесны, по 30—40 г, с огромными крючками. Такая снасть компенсировала многие ошибки при вываживании.

 

Неудача

Первые же броски показали, что гольцовая снасть работает хорошо: блесна улетала на 50—60 метров. Не было только одного — поклевок! Место выглядело многообещающе: относительно ровный участок, глубина около 4 метров, противоположный берег обрывистый. Однако за полчаса работы блесной клюнул лишь один голец килограмма на полтора, да и тот благополучно сошел у самых моих ног. Но стоило ли расстраиваться? Ведь впереди было еще почти три дня рыбалки!

Потерпев неудачу, я решил провести рекогносцировку местности. Поднялся на холм и увидел, что приблизительно в километре вверх по течению река совершает поворот. Наскоро перекусив, закинул пустой шаpaбан за спину, взял удочку и пошел на разведку.

 

Ни поклевки

На повороте река разливалась в широкий, до 200 метров, плес. Путь мне пересек ручей. Решил поблеснить в этом месте, но 10—15 забросов не дали никакого результата.

Еще дальше, метрах в 800, виднелось какое-то подобие переката, и я направился к нему. Но и там гольца не было!

Сбывались худшие предсказания пилотов. Я решил вернуться к месту высадки, но, пройдя метров триста и обходя выгнутый берег плеса, обратил внимание на рябь, тянувшуюся вдоль русла на расстоянии 50—70 метров от меня. По всему было видно, что это узкая и длинная подводная коса, отделявшая основное русло реки от более мелкого плеса.

Первый же заброс в район ряби принес поклевку. Да какую! Я бегал за рыбой по берегу минут двадцать, то сдавая леску под визг тормоза, то отвоевывая ее назад. Все-таки, этого гольца я взял. Гoлyбовато-стальной красавец потянул на шесть с лишком.

Не успел я остыть от такой борьбы, как снова поклевка, снова визг тормоза, и вот у берега уже второй голец. Беру его рукой за жабры: подсаки и багорики у нас не приняты. Если леска надежная, рыбу просто выволакивают на берег.

Эта-то старая привычка и подвела меня с третьим гольцом. И был-то он не такой большой, килограмма на четыре. Подвел я его к берегу после непродолжительной борьбы и автоматически, как в былые времена с миллиметровкой, потянул на берег. В ответ — сухой щелчок, и голец пошел гулять с моей блесной. Леска, скорее всего, была поддельной. Потом проверил: 0,35, она не держала и 6 кг.

Я стал обращаться со снастью аккуратнее, но такой желтой блесны у меня больше не было, а белая даже после некоторой доработки лепестка работала на троечку. Пpaктически две одинаковые блесны, но какая разница! Тогда я решил поставить узкую медную колeблющуюся блесну, и не ошибся: гольцы были к ней явно неравнодушны.

 

Пора возвращаться

Хотя было еще светло, пришла пора возвращаться. Да и рыбу класть уже было некуда. В месте высадки я решил поставить с косы несколько донок-закидушек. Насадкой служило оленье мясо.

Потом я выпотрошил, или, как у нас говорят, пошкерил рыбу, сложил ее в мешок, но присаливать не стал: в овражке сохранился прошлогодний снег, в котором за два дня улов не мог испортиться. Одного же гольца, килограмма на два, я порезал кусками, посыпал крупной солью и положил в полиэтиленовый пакет: минут через сорок был готов малосольный голец.

Словами невозможно выразить то состояние, когда ты в тундре один, когда на сотни километров вокруг — ни души. Надувной матрац и спальный мешок надежно защищают от холода вечной мерзлоты, и, глядя на усыпанное звездами небо, ты начинаешь размышлять о величии мироздания и бренности человеческой жизни.

Но в сентябре ночь коротка, а день длится около 19 часов. И вот уже солнечные лучи побуждают меня вылезти из мешка и заняться завтpaком.

После завтpaка первым делом нужно проверить донки. На первой насадка целая, зато вторая оборвана. Это уже кое-что. Значит, клев. И действительно: на третьей донке сидел голец килограмма на четыре, которого я вытащил после недолгой борьбы. Мясо он заглотал так глубоко, что пришлось его умертвить и вспороть брюхо, чтобы добраться до крючка. Ну что ж, неплохо. Заменив оборванную леску, я снова забросил донки.

 

На вчерашнем месте

Уложив в шаpaбан еду, коробку с блеснами и запасную леску, я взял спиннинговые снасти и опять пошел на вчерашнее место, к повороту. Голец клевал в основном в районе подводной косы. И чем ближе к ряби падала блесна, тем чаще были поклевки. Примерно к полудню я уже перестал брать гольцов менее полутора килограммов.

 

Новые ощущения

Однообразие рыбалки начинало утомлять, захотелось чего-нибудь нового. Тут я заметил правее, на плесе, многочисленные круги и всплески. Подумав, что это играет хариус, решил половить его легким спиннингом, на леску 0,20 и вращающуюся блесну второго номера.

Но это был не хариус, а мелкий, по 1—1,5 кг, голец, которого я ловил и отпускал обратно, пока блесну не схватил голец покрупнее. Тормоз вовремя не сработал, и еще одна блесна была потеряна.

Тонкая снасть открыла для меня совершенно новые ощущения. Одно дело, когда после подсечки напролом тянешь гольца «невской» катушкой, словно лебедкой, и совсем другое — когда чувствуешь, что малейшая ошибка может привести к потере добычи!

Кроме того, я понял, что с грубой снастью я просто не чувствовал многих поклевок. Как-то раз, перерывая свой архив, я наткнулся на статью тридцатилетней давности о ловле гольца на реке Каре. Там говорилось, что голец часто хватает блесну и, держа ее во рту, какое-то время движется к рыболову, а потом, почувствовав подвох, бросает блесну и уходит.

Это полностью подтвердилось на пpaктике. Тонкая леска отлично передавала все особенности игры блесны, и, как только возникало ощущение, что блесна «залипла», я подсекал — обычно не напрасно.

Голец на тонкой снасти сопротивлялся отчаянно и выделывал фортеля, каких я прежде никогда не наблюдал. Такая рыбалка мне очень понравилась и заставила задуматься о приобретении нового удилища. И еще я вспомнил английскую пословицу: «Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи». Покупка «кота в мешке» на рынке в конечном счете оборачивается дороже, чем приобретение приличной снасти в специализированном магазине.

Автор: А.ЛомакинФото автора

Этот материал Анатолия Константиновича Ломакина был опубликован в номере 3/2000 «Российского рыболовного журнала». Воспроизводится по материалам редакционного архива.

Положи в корзину сейчас: